Евгений Коновалов. Притча об угле
Дело было давнее. Прибился к чумацким возам парнишка безродный. Ехали однажды они по донецкой степи и стали у пролома земляного, откуда мужики уголь промышляли. Жерло-то прямо на открытом месте. Над ним — ворот. И вращает этот ворот лошадь с завязанными глазами. Заглянул парнишка в дыру
земляную, глубокую и говорит чумацкому атаману:
— Зовет она меня!
Стали тут смеяться над ним казаки:
— Сколько живем, а такого дурня еще не видали, чтоб мог променять, вольную степь на сырость, темень
и тесноту! Тут подходит дед-угольщик:
— Отпустите этого человека! — говорит. — Раз по своей воле хочет он сменить чистую рубаху на грязный ошарпок, чумацкий смачной кулеш на кислую краюху хлеба, светлый день на земную ночь, — стало быть, знает его душа, чего она хочет!
Уехали чумаки. Обнял дед хлопца за плечи и повел в свою земляную каютку.
— Как зовут?
— Зовут меня Степаном, а по прозвищу кто и сам не знаю.
— Ничего, отвечает старик. — У иного род богат, да лях ему рад!
С того дня стал Степан углекопом. Много повидал он в чреве степи. Видел обвалы, тонул в холодных подземных водах, подолгу сидел без света, уныло слушая тяжелую капель или треск кровли у себя над головой. Зато как радовался он солнцу, свету и всему живо му, когда выходил из темной шахты. Одно только знал Степан и понимал: ходил он всякий раз в подземелье, чтобы добытый уголь грел
людей и был им на пользу.
Прошло время. Зовет старик Степана.
— Кончаюсь я! — говорит. Хочу перед кончиной слово сказать. Слушай. Был когда-то я молод и жаден до всего тайного и сокрытого. Много я разгадал в жизни загадок, но одной так и не осилил. А загадка эта — про уголь. Не смог я разгадать, откуда он в земле зародился, кто его туда упрятал и зачем. Что написано на роду у этого камня, много ли еще под землей сокрыто и на какие времена! Возьми, Сте-
пушка, на себя этот труд и раскрой эту тайну. Только вот тебе мое слово: далече за ответом не летай. Это только в сказках ходят за тридевять земель. Разгадка — она всегда где-то рядом.
Сказал это дед и помер.
Отвез его Степан подальше в степь, там и схоронил. Воротился в землянку, сел на лаву и задумался. Дедовы слова в голове засели крепко.
Как-то, наработавшись до ломоты, вышел он далеко в степной простор. Лег навзничь, глядит в высокое небо. Над ним травы склонились, будто его разглядывают. А он глаза закрыл, впал в дрему. Чует ненароком Степан: звенит степь, будто живая.
Проснулся, к губам ладони приложил, да как зыкнет:
— Степь-матушка, скажи тайну про уголь!
— Не у меня пытай! — звенит степь. — Поиспроси у ветра, у степного ручья, у сокола, у полоза, у каменного идола!
Взобрался Степан на высокий курган. Свистит ветер на его вершине. Добре видать сверху, как ходят белыми волнами ковыли, как степная птица трудно летит супротив ветра, перепадая с крыла на крыло.
— Ветер-братец! — кричит Степан. — Расскажи про уголь!
Отвечает ветрило:
— Много я летаю по белому свету. Многое я высмотрел, твердые утесы повыветрил, горы в пустыни оборотил. Видел я в глубоких оврагах и урочищах, черные угольные пласты из земли выходящие, но более о них ничего не ведаю. Спроси у степного ручья может, он чего скажет!
Бежит степной ручей, радостно и звонко сам с собой разговаривает. Отражает в своей чистой струе белые облака. Плещется в нем золотистое солнышко.
— Скажи, ручей, — просит Степан, — что об угле знаешь?
— Не так много! — отвечает, смеясь, вода. — Ухожу я часом в степную почву, стекаю вниз по крепким песчаным породам, просачиваюсь в угольный пласт, и тогда становится он мягким и рыхлым. Вот и все, что о нем знаю! Ты бы лучше у сокола спросил!
Доходит до Степана соколиный клекот.
— Здравствуй, вольная птица! — кричит он соколу. — Не знаешь ли чего о каменном угле?
— Как не знать! Знаю. Когда подымаюсь высоко в небо и гляжу на землю, вижу я, как блестит он и переливается всеми цветами, будто воронье крыло!
— Да, не густо! — огорчается Степан.
— А ты у полоза спроси, — советует птица. — Может, он знает.
Идет дальше шахтер. Видит, свернулся затейливо полоз и греется на солнце.
— Здравствуй, мудрая живая лента!
— Чего хочешь? — шипит полоз.
— Можешь ли чего про уголь поведать?
— Могу. Заползаю я во все норы и нет такого места в земле, куда бы я не проникал. Знаю, что в земле его так много, — на тысячу лет его вам, людям, хватит. Только не могу я долго возле угля быть. Шипит он вроде меня и ядовитый дух из себя выпускает. Остры его края, тайный его блеск.
— А откуда он в земле взялся?
— Этого я не знаю! Спроси у каменного идола тому все ведомо.
— Да где же его найдешь?
— Иди по ручью. В том месте, где впадает он в речку Камышеваху — увидишь!
Пошел Степан вниз по ручью. Тут вечереть стало. Как достиг он истукана — солнце и село за край земли. Неуютен для одинокой души степной вечер. Отовсюду слышны шорохи: то полевая птица гнездится на ночлег, то налетит прохладный ветерок, шумя в камыше тревожно. Красная от зари вода глянется сумрачно и тоскливо. По небу ползут зловещие тучи, завертывая в свои черные лохмы пугливую луну. А над всем этим высится каменное идолище немое, затаенное.
— Про уголь расскажи! — кричит Степан.
Молчит глыба. Потрогал он ее еще теплую от дневного нагрева. Ночью говорить не станет, догадался молодой угольщик и прислонился к камню спиной.
То ли спит Степан, то ли не спит, только чуется ему будто закивало головой идолище и губами своими каменными шевелит:
— Раз пришел, слушай! — зашептало. — В те времена, о которых речь пойдет, мне уже немало веков было. Богата и плодородна была эта степь. Много лет текло по ее лицу, вдосталь было всякой живности. Пришел неведомо откуда народ и стал ее хозяином. Тучнело это племя и вскоре расплодилось так, что вогнулась великая степь от числа его людей. Тогда сказал их властелин:
— Скачите во все края земли, нагните все сущие народы и свалите к моим ногам все их золото!
— Так и сталось, как он повелел. Спятив от жадности к золоту, повелевал еще и еще. Горестно заскулил он, когда пришел последний караван с пустыми сундуками. Взглянул он как-то на солнце и зашелся в радостном смехе. Он подозвал к себе первого попавшегося и сказал:
— Ты видишь солнце?
— Да, владыка, я вижу солнце!
— Из чего оно?
— Из золота!
— Да, оно из золота! — закричал владыка. — Оно будет моим это солнце!
… Солнце слышало эти безумные слова. И раскалилось светило! Как оно жгло, как испепеляло все сущее. Расплавленное золото реками текло по великой степи и уходило водопадом под землю в страшные расщелины. Тогда эти зеленые просторы превратились в знойную каменистую страну. И сказало Солнце:
— Пусть это золото превратится в угли. Пусть когда-нибудь придут в эту степь трудовые люди и возьмут это черное золото себе на пользу.
Степан прокинулся от холода. На восходе полыхала заря. Он ждал, когда из-за бугра появится солнце — сотворитель угля.
См. также[править]
Евгений Коновалов. Байки, сказы и бывальщины старого Донбасса
- Караульщик огневого камня
- Дырявый кафтан
- Атаман
- Шахтерская дочка
- Шубин
- Мария — глубокая
- Деньги От Шубина
- Чудный Иван
- Мышка-полевка и Аришка-аршинка
- Два коногона
- Сказ Сорвиленской горы
- Шахтарчук
- Каменная баба
- Про жадного шахтовладельца и золотистую крысу
- Бархатная злодейка, гремучий дедушка и веселящий понюшок
- Чертов палец
- Синий заяц
- Как Митяй землепроходцем стал
- Милое сердце
Евгений Коновалов. Гори, гори его звезда
Евгений Коновалов. Старые шахтерские профессии
|
Данный текст/изображение/группа изображений, созданный автором по имени Евгений Коновалов, публикуется на условиях лицензии Creative Commons Атрибуция — Некоммерческое использование — Без производных произведений (Attribution-NonCommercial-NoDerivs) 3.0 Unported. |
